Неаполь, женщина и море — три главные силы, которые сплетаются в новом фильме Паоло Соррентино «Партенопа» (Parthenope). Это история о девушке, чья жизнь так же неразрывно связана с морем, как и сам Неаполь. Героиня одновременно олицетворяет дух города и проживает собственную судьбу.

Красивый, эстетичный, но далеко не лучший фильм Паоло Соррентино. Здесь всё завораживает: море, солнце, величественные виды Неаполя, влюбленный в героиню взгляд камеры. Но за этой красотой кроется проблема — визуальная роскошь не компенсирует отсутствие глубины.

Соррентино хотел создать оду женской красоте, но вышло слишком прямолинейно: камера восхищается Партенопой, преследует её, ловит каждое движение, но не даёт зрителю по-настоящему узнать её.

Фильм похож калейдоскоп воспоминаний, где миф переплетается с реальностью. Но за два с половиной часа экранного времени эта история так и не обретает настоящей эмоциональной глубины.

Соррентино всегда любил играть с символами, аллюзиями, эстетикой. Но «Партенопа» выглядит как сборник красивых картин без четкого сюжета. Диалоги местами поверхностны и перегружены афоризмами, а вопрос «О чем ты думаешь?» повторяется так часто, что теряет всякую значимость.

Героиня живет в разные эпохи: от детства в Неаполе 50-х годов до зрелости, проведенной на севере Италии. Кажется, что Соррентино больше увлечен созданием визуального коллажа, чем рассказом о судьбе своей героини.

Некоторые сцены вызывают откровенное недоумение: странное сочетание комизма и драмы, неловкие сцены секса, нелепые вставки вроде мусоровоза во время похорон или пародийной сцены с чудом Святого Януария.

«Партенопа» не провал, но и не триумф. Это фильм, который хочется любить, но который сложно полюбить. Он красив, но затянут, эмоционален, но не трогает до глубины души. Соррентино по-прежнему мастер кадра, но в этот раз ему не хватает мощного содержания.

Если «Великая красота» поражала глубиной, а «Рука Бога» — искренностью, то «Партенопа» остается на уровне элегантной, но несколько пустой поэзии. И это не тот Соррентино, которого мы ждали.