Грузия приняла закон о реституции, но согласно данным УВКБ ООН, 99 % беженцев, проживающих в Северной Осетии, не хотят возвращаться. Закон вошел в силу 1 января 2007 года, однако действовать пока не начал.

«Беженцы относятся к закону и к властям Грузии с недоверием. Большинство из них уже обосновались в Северной Осетии, их дети посещают русские школы, воспитываются в другой культурной среде», — считает председатель общественного движения «Гражданская инициатива», работающего с беженцами, Олег Тезиев, он же бывший премьер-министр Южной Осетии.

«Я не вижу никаких перспектив в Грузии ни для себя, ни для своих детей. И дело не только в слабой экономической обстановке страны и в том, что мои дети уже забыли грузинский язык. Завтра к власти придут другие, и все может повториться снова», — говорит беженец из Карельского района Грузии Гиви Богиев, который уже 16 лет вместе с семьей скитается по общежитиям во Владикавказе.

В 1991 году, под угрозой огнестрельного оружия, его заставили вместе с семьей покинуть дом, отняли автомобиль и деньги. Вскоре туда незаконно вселилась грузинская семья, которая проживает там до сих пор. Спустя несколько лет, Гиви приезжал в Карели, хотел вернуть свой дом, обращался в суд, но попытки не увенчались успехом. А новый хозяин дома пригрозил, сказав, что если еще раз приедет – убьет его.
Общежитие, в котором проживает семья Богиевых, без удобств, как и все места, где им приходилось жить до этого после переселения из Грузии. Одна ванная комната, туалет и кухня на весь этаж. А на каждом этаже живет около 15 семей.

Олег Тезиев считает, что существует несколько причин нежелания беженцев возвращаться в Грузию. «По сей день властями Грузии не дана политико-правовая оценка событий 1989—1992гг.; продолжается конфликт в Южной Осетии, в случае возникновения вооруженного конфликта эти люди могут вновь подвергнуться насилию по национальному признаку; националистически настроенная общественность Грузии не готова к реинтеграции осетин, а власти не хотят или не могут бороться с этими настроениями».

«Важной причиной нежелания беженцев возвратиться в Грузию является несовершенство самого закона о реституции. Так в законе указано: в случае, если недвижимое имущество беженца занято другим лицом, то решение комиссии будет приниматься в пользу лица, в отношении которого происходит реституция, при этом занимавшему недвижимость будет выплачиваться компенсация. Возникнет вопрос, хочет ли человек, уже на протяжении нескольких лет обживший эту недвижимость и являющийся добросовестным приобретателем, лишаться ее. Новый фундамент для национальной ненависти заложен!», — говорит Олег Тезиев.

Согласно новому закону о реституции, люди, потерявшие свое имущество в результате грузино-осетинского конфликта в 1989-92 годах, смогут при желании вернуться в свои дома, если они могут доказать свое законное право или, если их жилье разрушено, получить взамен адекватную компенсацию или жилье.

«Беженцы получат помимо своего жилья дополнительно единовременное пособие в размере 1500 лари (около 750 долларов США) на одного члена семьи, вне зависимости от того, вся ли семья решила вернуться или только отдельные ее члены», — рассказала начальник Департамента Разведки Грузии Анна Жвания.

«Целью закона является имущественная реституция, обеспечение адекватным недвижимым имуществом или компенсация имущественного ущерба физическим лицам, пострадавшим на территории Грузии в результате военного конфликта или противостояния грузинского и осетинского населения по этническому признаку на территории бывшей автономной области Южной Осетии и/или другой территории Грузии. Закон касается жертв событий 1990-92 и последующих годов», — говорит заместитель министра юстиции Грузии Котэ Вардзилашвили.

Для осуществления целей, определенных данным законом, создается Комиссия из 18 членов, которые назначаются на 9-летний срок.

Существует обеспокоенность в связи с тем, что напряженные отношения между руководством Цхинвала и грузинским правительством помешают достижению реального прогресса.

«Неучастие в процессе реституции осетинской стороны ограничивает действие закона, уменьшает число людей, которые смогут реально восстановить свои права и решить свои проблемы, ставит в неравное положение жертвы конфликта», — считает Котэ Вардзилашвили.

Ряд факторов могут объяснить подозрительность Цхинвали к закону, считает политолог Вячеслав Целуйко. Во-первых осетины не желают принимать участие в процессах происходящих в рамках грузинского законодательства, из структуры которой они заявляют, что вышли. Также они понимают, принципы формирования Комиссии и Комитетов на паритетной основе (от грузинской, осетинской и международной стороны) заведомо оставляют осетинскую сторону в меньшинстве, более того механизм выборов председателя Комиссии, его заместителей и механизм принятия решений позволяет грузинской (и дружественной ей международной) стороне проводить решения вне зависимости от позиции или участия в заседаниях осетинской стороны. И наконец, участие в процессе реституции представителями РЮО ставит вопрос о необходимости подобных действий и на территории РЮО, в первую очередь Цхинвале, покинутом значительным количеством грузинских жителей.

«Стоит отметить, что и для Грузии принятие данного закона и запуск процесса реституции это в первую очередь элемент борьбы за умы осетинского населения с целью уменьшения сторонников Президента и правительства РЮО и смены настроений с пророссийских на прогрузинские», — говорит Вячеслав Целуйко.

Южная Осетия с большим недоверием относится к новому закону. «Руководство Грузии должно понимать, что выполнение этого закона повлечет за собой серьезные финансовые проблемы. В настоящее время, бюджет Грузии не сможет этого вынести, так как финансовая и экономическая нестабильность в республике очевидна», — сказал сопредседатель СКК от юго-осетинской стороны Борис Чочиев.

Начальник департамента нормативных актов, отдела региональных отношений Министерства юстиции Грузии Заур Абашвили считает, что закон не принимался прежде из-за ограниченных средств бюджета. «В 1995—2003 годах бюджет государства реально составлял приблизительно 300-700 миллионов (долларов). В 2007 году расходный отдел государственного бюджета составил 4 000 000 000 лари, или 2 500 000 000 долларов. С таким бюджетом можно свободно профинансировать множество социальных и экономических проектов», — говорит он.

«Точного заключения экспертов не существует по поводу того, сколько человек были вынуждены покинуть территорию, контролируемую грузинами в Цхинвальском регионе и другие части Грузии, но по неуклюжим подсчетам это было около 60 тыс. человек или приблизительно 15-20 тыс. семей. Если допустить, что эмигранты уехали как из Тбилиси, Гори и Рустави, так и из сел, и если мы учтем то, что дом в деревне стоит в среднем 7 – 8 тыс. долларов, в Гори и Рустави в среднем – 10 тыс. долларов, и в Тбилиси 25-30 тыс. долларов. Только на возмещение недвижимости понадобится приблизительно 250 млн. долларов. Есть также другие расходы, на которые потребуется около 50 млн. долларов. Правительственный бюджет с каждым годом значительно растет. Если ежегодно из грузинского бюджета выделять на это 60 млн. долларов, бюджет это свободно выдержит. Кроме того, будет помощь от международных донорских организаций», — утверждает Заур Абашвили.

Обстановка в Южной Осетии стала осложняться в 1989-90-х годах. Тогда к власти в Грузии под лозунгами, ущемляющими права национальных меньшинств, пришли силы, которые стремились к независимости. Южная Осетия не желала распада СССР и взяла курс на отделение от Грузии. На усмирение непокорной автономии были направлены полиция, войска и неформальные вооруженные формирования. В 1990-92 годах произошли военные столкновения из-за желания автономного края отделиться от Грузии.

В 1990-92 годах произошли военные столкновения. В 1992 году в Южной Осетии был проведен референдум, после которого республика объявила о своей независимости, но она до сих пор не признана ни одним государством.
По данным International Crisis Group, в результате этих столкновений погибли около 2 тысяч человек, а до 100 тыс. стали беженцами. Подавляющее большинство беженцев-осетин было не с мест вооруженного конфликта, а из внутренних районов Грузии. Многие уехали от страха, из-за притеснений или насильственного изгнания из районов Грузии в остальных отношениях остававшихся мирными. Из 130 тысяч осетин, которые жили в Грузии, вне Южной Осетии, там осталось около 40 тысяч.

Принятие закона о реституции имеет большое значение и для Северной Осетии. Именно она приняла во время вооруженного конфликта по разным оценкам от 70 до 110 тыс. беженцев из Южной Осетии и внутренних районов Грузии. И так являясь одной из самых густонаселенных республик России, Северной Осетии, чье население составляло около 700 тыс. жителей, едва удалось избежать гуманитарной катастрофы. Было сделано все возможное, чтобы избежать столкновений между беженцами и грузинами, проживающими в Северной Осетии. Численность грузин (около 10 тыс.) в Северной Осетии практически не изменилась за 15 лет.

Власти Северной Осетии, России и международные организации оказывают посильную помощь беженцам на протяжении 15 лет.

Сопредседатель СКК от Северной Осетии Мурат Тхостов считает, что при неизменности прочих параметров конфликта и ситуации вокруг него, выплата компенсаций за отторгнутое, брошенное или разрушенное жилье – несомненно, есть фактор положительный, способный серьезно повысить уровень доверия между сторонами.

«В Северной Осетии находится подавляющее большинство тех людей, для восстановления прав которых и пишется этот закон. А как может Северная Осетия участвовать в реализации закона иностранного государства, если нет никаких правовых актов регулирующих этот вопрос? Без соответствующего договорного сопровождения в виде российско-грузинских, грузино-югоосетинских или иных договоренностей вряд ли возможно говорить о «реализации Северной Осетией данного законопроекта»», — считает Мурат Тхостов.

Для Грузии закон о реституции крайне важен, его эффективная реализация благополучно скажется на грузино-осетинских взаимоотношениях. Принятие этого закона было одним из обязательств Грузии во время вхождения ее в состав Совета Европы. И это требование до сих пор оставалось невыполненным. Не нужно забывать и о намерении Грузии в будущем вступить в ЕС.

«Это первый шаг властей Грузии к мирному урегулированию. Закон принят, и в случае его осуществления осетинская сторона столкнется с совершенно новым подходом Грузии к проблеме. Было бы несправедливо не замечать этого. И неважно, что закон страдает определенными изъянами. Неважно, что он ориентирован исключительно на тех, кто потерял жилье, а про тех, кто был вынужден продать недвижимость за полцены, забыли, хотя их большинство. Все это меркнет на фоне того, что власти Грузии намерены радикально изменить подход к решению проблемы», — считает московский бизнесмен Валерий Валиев, уроженец Тбилиси и очевидец событий начала 90-х годов в Грузии.

«Новость о законе реституции должна обойти целевую аудиторию, компенсации должны выдаваться массово, к каждому беженцу должен быть индивидуальный подход. В таком случае закон будет эффективен. Если, конечно, под положительным эффектом подразумевать повышение лояльности осетин к нынешним грузинским властям. Может, имеется в виду какой-нибудь другой эффект?», — говорит Валерий Валиев.

В цели, декларированные в законе, с трудом верят беженцы, покинувшие свои дома 16 лет назад.

Лиана Элбакидзе была учительницей русского языка в грузинской школе№3 в г. Карели в Грузии. Она вспоминает, что 26 февраля 1991 году в Карельскую больницу привезли раненных грузин и 4 убитых в боях в Южной Осетии.

«В этот же день из Карельской больницы выгнали всех врачей-осетин. А когда я утром пришла на работу, увидела следующую картину: грузины — учителя и ученики встали на пороге школы и не пускали в школу нас, учителей и учеников осетинской национальности, даже директора. Мои ученики возвращались домой со слезами на глазах», — вспоминает Лиана.
К
сения Кокоева, мать Лианы, живет в этом же общежитии. В Грузии, в селе Элбакиани Карельского района у нее остался большой дом. «Моего мужа убили грузинские экстремисты. В 2 часа ночи они пытались ворваться к нам домой, с целью ограбить, он пытался остановить их, боясь за беременную дочь. В ту же ночь, до того, как пришли нам, они успели зайти еще в 2 соседних дома. В одном ограбили и избили стариков, а в другом до полусмерти избили инвалида, а его жену хотели изнасиловать, но она выскочила в окно и успела скрыться в лесу».

«Лично я не знаю ни одного беженца, который бы хотел вернуться в Грузию жить. Сейчас это невозможно. Слишком много боли. И слишком многое изменилось», — говорит Лиана Элбакидзе.

Елизавета Валиева, редактор Ossetia.ru специально для журнала TOL

http://valieva.com/wp-content/uploads/2007/09/screenshot.jpg