Мона решила поменять свой имидж. Взяла ножницы и украдкой постригла себе челку. Я заметила только через день.
Шестимесячная бесланская заложница Алена Цкаева и ее спаситель Эльбрус Гогичаев.
10 лет спустя
Фото: Валерий Савлаев
Наконец-то! Меня остановил ночной патруль. А то я уже думала, что инспекторы ГИБДД упорно игнорируют меня. Было даже обидно немного, что всех останавливают, а меня — нет.
— Доброй ночи! Инспектор Плиев. Предъявите, пожалуйста, ваши документы, — представился гаишник.
— Вы у меня первый! — радостно поприветствовала его я. Он изобразил вопрос на лице и мне пришлось объяснить:
— Вы первый гаишник, который меня остановил! Но я ничего не нарушала. Это я точно знаю.
После предъявления водительских прав, инспектор стал называть меня исключительно «Лаврентьевна», без имени. А после обмена несколькими фразами, предложил пройти тест на употребление алкоголя.
Я согласилась, так как последний раз пила больше недели назад, когда провожали Марианну в Сан-Франциско.
Не знаю, что именно вызвало у инспектора сомнения в моей трезвости. Но если подумать... Половина второго ночи, женщина одна в автомобиле, едет пристегнутая ремнем безопасности да еще и останавливается на красный свет, хотя вокруг ни души. Особенно, странное зрелище для Владикавказа — пристегнутый ремень. Лицо заспанное. (Так как проснулась за 10 минут до этого). И к тому же проявляет бурную радость при встрече с инспектором ГАИ. Ну как тут не заподозрить!
— Я же говорила, что я не пила, — самодовольно сказала я после того, как тест ничего не выявил.
— Всего вам доброго, Лаврентьевна! Главное, не садиться за руль пьяной. Все остальное — мелочи, — попрощался инспектор Плиев.
Асадов, конечно, гениальный поэт. Но я бы от себя еще добавила: «Как ничтожно мало и тех и других».))
**************
Как много тех, с кем можно лечь в постель,
Как мало тех, с кем хочется проснуться...
И утром, расставаясь улыбнуться,
И помахать рукой, и улыбнуться,
И целый день, волнуясь, ждать вестей.
Как много тех, с кем можно просто жить,
Пить утром кофе, говорить и спорить...
С кем можно ездить отдыхать на море,
И, как положено — и в радости, и в горе
Быть рядом... Но при этом не любить...
Как мало тех, с кем хочется мечтать!
Смотреть, как облака роятся в небе,
Писать слова любви на первом снеге,
И думать лишь об этом человеке...
И счастья большего не знать и не желать.
Как мало тех, с кем можно помолчать,
Кто понимает с полуслова, с полувзгляда,
Кому не жалко год за годом отдавать,
И за кого ты сможешь, как награду,
Любую боль, любую казнь принять...
Вот так и вьётся эта канитель —
Легко встречаются, без боли расстаются...
Все потому, что много тех, с кем можно лечь в постель.
Все потому, что мало тех, с кем хочется проснуться.
Как много тех, с кем можно лечь в постель...
Как мало тех, с кем хочется проснуться...
И жизнь плетёт нас, словно канитель...
Сдвигая, будто при гадании на блюдце.
Мы мечемся: — работа...быт...дела...
Кто хочет слышать- всё же должен слушать...
А на бегу- заметишь лишь тела...
Остановитесь...чтоб увидеть душу.
Мы выбираем сердцем — по уму...
Порой боимся на улыбку- улыбнуться,
Но душу открываем лишь тому,
С которым и захочется проснуться...
Эдуард Асадов