Здесь русская версия моего репортажа из Цхинвала для журнала Transitions Online.

Прошла неделя, после того как стихли последние звуки войны, но каждый километр пути из Владикавказа в Цхинвал еще напоминал о недавних событиях. Начиная с Алагира, вдоль дороги тянулись военные лагеря, танки и БТР.

В 200 метрах от Рокского тоннеля перед нами проехала колонна танков и воздух стал задымленным. Военные остановили нас, попросили подождать, пока воздух в тоннеле рассеется. За нами образовалась очередь из автомобилей. Ждать пришлось полчаса.

После Джавы идут грузинские села. Уже несколько лет осетины объезжали эти села и добирались в Цхинвал по Зарской дороге, которая занимает на час дольше. Вереницей тянулись сожженные грузинские дома, в некоторых из них еще тлел огонь. Яблоневые сады и кукурузные поля казались единственным олицетворением жизни в этих местах, где не было видно ни одного жителя.

Граница между грузинским селом Тамарашени и Цхинвалом проходит между двумя домами. Один дом принадлежит Тамарашени, а соседний дом – это уже Цхинвал. Если бы в этом месте не стояли миротворцы, было бы трудно определить, где заканчивается грузинское село и начинается Цхинвал.

Из сожженных грузинских сел я заехала в разрушенный сгоревший Цхинвал. Снаряды и бомбы не пощадили даже деревья, которые валялись вдоль дорог. Дома полностью или частично разрушены и сожжены от прямых попаданий снарядов. Если выбиты только окна и крыша, значит — повезло, но таких «везунчиков» — меньшинство.

Жители Цхинвала сегодня приветствуют друг друга по-новому. За несколько дней пребывания в городе, я не раз слышала подобный диалог:

— Добрый день, у тебя все живы?

— Да, живы. А как твоя семья?

— Ну, слава Богу. И у меня все живы. Дом цел?

— Окна выбиты и снаряд в крышу попал.

— Это ничего. Главное, что живы.

В городе я почти не видела молодых женщин и совсем не видела детей, зато военных было много. Цхинвал за несколько дней превратился в военизированный город. По улицам носились взад и вперед танки и БТР, оставляя за собой клубы пыли и запах газа.

Не доходя до вокзала, я увидела два подбитых грузинских танка. Жительница Цхинвала Джульетта Туаева, находившаяся во время бомбежки в городе, рассказала об одном из грузинских танков, который заехал во двор: «Танк кружился во все стороны и бил прямой наводкой по домам. Это был танец смерти».

По словам 30-летнего бойца спецназа Южной Осетии, в городе сожгли около 25-30 грузинских танков, 8 танков взяли целыми. «У нас были только автоматы и гранатометы. Когда стреляешь по танку, у тебя должно быть метров 20-30, для того, чтобы убежать. Стреляешь и быстро бежишь в укрытие. А для того, чтобы попасть в танк, надо несколько раз бить в одно и то же место», — рассказывал он.

В Цхинвале и в его окрестностях было много убитых грузинских военных. «В Дубовой роще мы окружили грузин и полностью их ликвидировали», — сказал боец спецназа ЮО.

Тела погибших уже убрали с улиц города, но трупный запах до сих пор присутствовал, особенно, на некоторых улицах.

«Саакашвили и этот преступный режим в Тбилиси не интересует судьба солдат. Они здесь валялись на улицах Цхинвала и в лесных массивах. Мы просто собрали их, по христианским обычаям положили в гробы и готовы передать грузинской стороне. Но никаких запросов нет. Почему-то запад на этот вопрос не реагирует», — рассказал президент Южной Осетии Эдуард Кокойты.

Реакция запада на происходящее в Южной Осетии оскорбляет жителей города. Но Кокойты считает, что если раньше в западных СМИ преобладала грузинская позиция, то сейчас уже идет определенный переломный момент. «Здесь было много иностранных журналистов, которые реально все видели, и все передают».

Кладбище около школы №5, где похоронены погибшие во время первого грузино-осетинского конфликта, не избежало бомбежек. Несколько могил пробиты, надгробные плиты валяются по разные стороны. Судя по всему, туда заехал и танк.

Ко мне подошла проходившая мимо женщина и, угрожая пальцем в сторону Грузии, закричала: «Эти трусы даже наших мертвых боятся!» «Как они могли такое сделать?! — спросила она, показывая на разрушенное кладбище. — А еще верующими себя называют».

На одной из улиц Цхинвала, я увидела около десяти мужчин разного возраста. Они сидели на тротуаре, отдыхали, рядом валялись веники. Все молчали, некоторые курили.

Сотрудник МВД Южной Осетии объяснил мне, что это пленные грузины, их будут менять на пленных осетин. «Мы их накормили, дали им помыться и вывели убирать город. Пусть убирают то, что натворили здесь их собратья».

Во время бомбежки некоторые магазины пострадали, другие были взломаны. Жительница Цхинвала, хозяйка магазина Ирина Лавоева во время трех дней блокады раздала весь свой товар соседям. «Людям сейчас негде покупать, в трудное время надо как-то поддерживать друг друга», — сказала она.

Ирина – грузинка, но муж и трое детей осетины. Она вспоминает, что когда привезли первую гуманитарную помощь, она не хотела идти за ней: «Я ведь грузинка, — сказала Ирина соседям. — С какой я совестью буду брать эту помощь?». Но соседки ее поругали: «Все эти дни, когда Грузия нас бомбила, ты сидела с нами в подвале и точно также рисковала своей жизнью, ты имеешь полное право на гуманитарную помощь».

После долгих поисков продуктового магазина, я нашла один из первых открывшихся в городе после тех событий. Но полки в магазине оказались пустыми, все что там было — это разноцветные шарики, кетчупы и какао. Продавщицы бурно обсуждали последние события. Одна из них вспоминала о днях, проведенных в подвале.

«В один момент было затишье. Потом слышу звуки самолета. Я радостная выбегаю, кричу. Ура! Россия пришла на помощь! И тут вижу, как самолет начинает бомбить город. Я ошиблась, это были грузинский самолет. Я забежала опять в подвал. Было очень страшно», — рассказывает она.

Затем одна из продавщиц обратилась ко мне: «Вы видели пленных грузин, которые там убирают? Если бы у меня кто-то погиб из близких, я бы пошла и убила кого-нибудь из них».

«Их тоже жалко», — сказала я, и тут же пожалела об этом. Я представила, какой шквал ярости обрушится сейчас на меня. Но, к моему удивлению, этого не случилось, она сразу согласилась со мной. «Да, я понимаю, их тоже жалко», — сказала она.

Спустя еще 3 дня, Цхинвал был полон людей. Город оживился. Он уже не казался таким безжизненным и опустошенным, как в начале приезда. Бесконечный поток автомобилей и автобусов с людьми, в том числе и с детьми возвращались в свой город. Одни вернулись, чтобы заняться восстановлением своего разрушенного дома, другие – чтобы поучаствовать на общенациональном митинге о принятии обращения к руководству России о признании независимости республики Южная Осетия. Митинг на Театральной площади Цхинвала собрал несколько тысяч человек. Люди в течение 2 часов спасались от солнцепека, укрывшись газетами, которые тут же раздавали всем желающим. Но никто не уходил. Казалось, сюда все пришли с надеждой.

«Мы устали, настрадались уже. Мы никого не трогаем, пусть и нас оставят уже в покое. Нам нужна мирная жизнь, а значит нам нужна независимость», — возмущался 62-летний Сослан Джиоев.

Секретарь Совета безопасности республики Южная Осетия Анатолий Баранкевич обратился к жителям Цхинвала со словами: «Иногда слезы наворачиваются на глаза, когда я иду по городу и вижу лица, в глазах которых „Мы победили!“ С победой вас! Эта победа далась нам нелегко. Я делал все, что мог, чтобы придать людям уверенность, что Россия придет, Россия не предаст, Россия с вами».

Епископ Аланский Георгий Пухаев, выступая на митинге, отметил, что когда Бог хочет наказать людей, он отнимает у них разум. «Именно так, он делает сейчас с нашими соседями. Сегодня 21 августа, 13 дней спустя, мы имеем право сказать всему миру, что мы не можем больше жить с нацией, которая резала и уничтожала наш народ по национальному признаку", — сказал он.

В тот же вечер в разрушенном Цхинвале перед сгоревшим зданием Парламента Южной Осетии прошел концерт-реквием дирижера Валерия Гергиева. Оркестр Мариинского театра и волнующие звуки симфонической музыки на фоне руин и в окружении БТР и военных вызывали замешательство. Это был полный сюрреализм.

Многие признавались, что прежде и не стали бы слушать классическую музыку, а сейчас сидели и впитывали в себя каждую ноту. Это были уже не звуки бомб и пуль, к которым они так привыкли за несколько дней. Это были звуки из другой, мирной жизни. Оркестр играл трагический финал Шестой симфонии Чайковского и эпизод нашествия из Ленинградской симфонии Шостаковича.

«Вы перенесли чудовищную бомбежку — прямым огнем на уничтожение людей, в спящий город. Я хочу, чтобы мы сегодня еще раз подчеркнули, что, если бы не помощь великой России, здесь были бы еще более многочисленные жертвы для осетинского народа», — заявил Валерий Гергиев. «После бесланской трагедии потерять еще две тысячи людей — это страшная потеря. Люди, которые рассчитывали, что их акции пройдут незаметно и останутся безнаказанными, просчитались. Все больше и больше людей в мире узнают правду о том, что здесь произошло. Я думаю, что мы сегодня можем говорить на весь мир о том, что Цхинвали — это город-герой. То, что я сегодня увидел — это Сталинград. Это полное разрушение».

Мое внимание привлекла пожилая женщина, которая пришла на концерт со своим стулом. «Гергиев и его оркестр – это первый глоток жизни для нас, после того, что натворила здесь Грузия», — сказала она.

На следующий день, когда я уезжала из Цхинвала, город уже не казался таким мрачным и пустынным. МЧС оперативно занялся восстановлением разрушенных зданий, а жители города убирали развалины, чинили свои окна и крыши.

Проезжая грузинские села, я увидела, как грузинские дома сносят трактором. Одна из женщин, сидевших в автобусе, сказала: «Как их план назывался по зачистке Цхинвала? «Чистое поле» ведь? Вот и получили сами «чистое поле». Нам от них ничего не надо, ни один их дом нам не нужен. Да, их жалко. А нас не жалко?»

Елизавета Валиева

На английском: valieva.com/archives/746